Художественная культура в бассейне Инда 4—2 тысячелетий до н. э.

Изучение культуры Индии древнейших времен важно прежде всего потому, что многие ее элементы получили дальнейшее развитие в последующие исторические эпохи и дожили даже до современности. Ярким примером этому служит индийская культура 4—2 тысячелетий до н. э., существовавшая в бассейне Инда и распространившаяся почти по всей Северо-Западной Индии.

Открытие индийскими археологами в начале 20-х годов 20 века так называемой Цивилизации долины Инда произвело переворот в научном мире в отношении к истории Индии и ее культуре. Древность, самобытность и высокий уровень развития этой внезапно появившейся перед глазами историков индийской культуры были совершенно неожиданными. Р. Сахни, начавший археологические исследования в 1921 году в Хараппе, и Р.Д. Банерджи — в 1922 году в Мохенджо-Даро (ныне Пакистан) — открыли руины благоустроенных городов, произведения высокохудожественной скульптуры, печатки с письменами, а также следы хлопкоткачества, торговли с другими странами.

Представления о якобы примитивности доисторического периода Индии, далеко отставшей от Месопотамии и других стран Древнего Востока, пребывающей в изоляции и не имеющей самобытной культуры, были опрокинуты. Открытие индской цивилизации было тем более поразительно, что вначале казалось, что она не имеет прямых предшественников в своей стране и, бесследно исчезнув, не оставила преемников. Однако позже были открыты ее местные древние корни и найдены доказательства ее большого влияния на культуру Индии.

Хараппа расположена в Пенджабе (район Монтгомери, Пакистан) на старом русле реки Рави, Мохенджо-Даро (на языке синдхи — «холм мертвых») — по нижнему течению Инда, в Синде (район Ларкхана, Пакистан). Р.Д. Банерджи, исследовавший буддийскую ступу 2 века, возвышающуюся на одном из местных холмов, обратил внимание на остатки древнейшей постройки под нею. Так был открыт город в Мохенджо-Даро.

Археологические исследования в этом районе продолжались под руководством директора «Археологической службы Индии» Дж. Маршалла учеными Н. Маджумдаром, Э. Маккеем, М.С. Ватсом, М. Уилером и другими. Археологи Индии и Пакистана продолжают здесь работу, и в настоящее время уже издан ряд книг с результатами исследований, с подробными описаниями памятников и изложением точки зрения на различные проблемы, связанные с индской культурой.

Поскольку город Хараппа оказался древнее (и крупнее), то для названия всей культуры было взято наименование хараппская. Хараппа, как и город Мохенджо-Даро, сделалась столицей обширной области. Однако в Мохенджо-Даро было открыто здание, по-видимому, служившее дворцом местного правителя. Поэтому некоторые ученые полагают, что государство Хараппа имело две столицы.

Находки, относящиеся к индской культуре, показали, что в 3 тысячелетии до н. э. были широко распространены орудия из меди и бронзы. Из этих металлов выделывались проушные топоры-тесла, отличавшиеся хорошо продуманной формой, серпы, пилы с зубцами, направленными назад — в обратную обычной сторону, мечи-кинжалы и тому подобные изделия. Наряду с богато отделанными мечами, принадлежавшими военачальникам и знати, встречаются и очень простые, примитивно исполненные наконечники копий, служившие, очевидно, оружием рядовым воинам.

Имущественное неравенство было ярко выражено и в устройстве домов. К сожалению, хижины, где обитало население сельских общин, обрабатывавшее поля вокруг города, не сохранились, так как они строились из тростника, глины и соломы.

Орудия из металла едва ли были значительно распространены в сельском хозяйстве и в быту менее зажиточных горожан.

Клады роскошных ювелирных украшений говорят о существовании богатых слоев населения в упомянутых городах, центрах торговли и администрации. Мощные стены цитадели, возвышавшиеся над предместьями, где располагались жилые дома рядового населения и где были также сосредоточены здания правительственного назначения, огромные, тщательно устроенные склады зерна и товаров, общежития типа бараков для слуг и, быть может, рабов, свидетельствуют о существовании сильной государственной власти в этом раннеклассовом государстве.

К хараппской культуре, как ее условно называют, относятся многие из уже открытых городов на обширной территории Пенджаба, но в последнее время найдены более древние поселения и культурные археологические слои, в том числе и под самой Хараппой. Но большинство особенно ценных находок сделано в Мохенджо-Даро, в городе, который сохранился лучше и наиболее полно представляет для нас культуру Хараппы.

Этот замечательный город занимал площадь минимум около 2,5 кв.км и, имея плотную застройку, мог вмещать около 100 тысяч жителей. Прежде всего обращает внимание строгая правильность планировки всего города. Главные улицы (одна из них раскопана на протяжении 800 м) были направлены с севера на юг и достигали более десяти метров ширины; их пересекали переулки, образовывавшие прямоугольные кварталы размером около 250 на 360 м. Такая планировка всецело учитывала направление ветров южного муссона, хорошо продувавших прямые как стрела главные магистрали города, а поперечные улочки были доступны восточным и западным лучам солнца. Подобная ориентация городской планировки известна из древних индийских трактатов и полностью воспроизведена в раджастханском городе Джайпуре 18 века.

В стороне от центра, на холме, находилась крепость, по краю которой проходила дорога, быть может, для процессий. Кирпичные дома были двух- и трехэтажные, прочно построенные, со стенами, достигавшими у больших зданий двухметровой толщины. Кирпич был настолько хорошо обожжен, что и теперь его трудно расколоть. Из него через 27 веков и была построена ступа, которую исследовал Р.Д. Банерджи. Кладка обычно производилась на илистом растворе, что позволяло, в случае необходимости, легко ее разбирать и вновь использовать прочный кирпич. Перекрытия были плоскими, деревянными, защищенными от проникновения дождевой воды утрамбованным илистым слоем, настилаемым, очевидно, на тростниковые циновки. При протечке земля легко подновлялась, как это делается и теперь на Востоке.

Жилой дом людей среднего достатка имел несколько комнат для семьи владельца и обслуживающего персонала, комнату для омовения и хозяйственные помещения. Вместо окон в верхней части стены устраивались лишь небольшие отверстия для освещения; это было очень важно для защиты от жары в условиях индийского климата, как и значительная толщина стен, которые изнутри обкладывались для этой же цели слоем сырцового кирпича. Двор, имевшийся при каждом доме, был местом приготовления пищи (найдены круглые печи для выпечки хлеба), а иногда, вероятно, и для содержания скота. Со двора лестница вела на второй этаж дома. Двери делались из дерева, они выходили в переулки, ширина которых нередко едва превышала один-два метра. Простота архитектуры, отсутствие каких-либо украшений придавали улицам однообразный, скучный вид. Во всем господствовал чистый практицизм и рационализм.

В Мохенджо-Даро, как и в Хараппе и других древних городах, археологам пришлось вести глубокие раскопки: пыльные ветры, дождевые наносы почвы и деятельность человека постепенно повышали в течение веков уровень грунта. Наводнения Инда не раз заливали Мохенджо-Даро. Жители бывали вынуждены покидать его, а по возвращении засыпать нижние, затопляемые этажи и надстраивать новые. Таким образом город рос вверх. Некоторые крупные здания с самого начала возводили на платформах из сырцового кирпича. Поселение в Мохенджо-Даро существовало около тысячи лет, если не более, и хотя ныне нижние культурные слои залиты грунтовыми водами, после раскопок остатки стен некоторых домов достигают высоты почти 8 м, хотя их фундаменты еще не отрыты. Древние круглые кирпичные колодцы теперь возвышаются, подобно фабричным трубам.

Основание города археологи относят примерно к 26—25 векам до н. э., а окончательное запустение — к 16 веку до н. э.

Строительное искусство Мохенджо-Даро особенно ярко проявилось в великолепной, превосходно нивелированной общегородской системе водостоков.

Омовение у жителей города играло огромную роль и даже было ритуалом. В кирпичных стенах купальных комнат с водонепроницаемым полом проделывались водостоки, соединенные через отстойники с уличными каналами, проложенными на каждой улице и впадавшими в общегородские магистральные каналы. Последние строились из кирпича, выложенного на известковом или гипсовом растворе, чаще на иле; узкие каналы перекрывались кирпичами, более широкие — каменными плитами, а большие (для дождевой воды) — ступенчатой кладкой напуском из кирпичей. Уличные канализационные каналы тоже имели отстойники, которые, очевидно, периодически очищались. Для вывода за город дождевых потоков были устроены подземные водостоки достаточной пропускной способности. Даже узенькие переулки имели сточные каналы для домов, а на улицах их иногда делалось по два.

По своему совершенству — целесообразности, прочности, разветвленности и умелой нивелировке всей сети пересекающихся каналов — эта система превосходит все подобные устройства Древнего Востока и свидетельствует о выдающихся инженерных знаниях и опыте строителей Мохенджо-Даро, так же как и некоторых других древнейших городов бассейна Инда.

Клинообразный кирпич применялся в Мохенджо-Даро только для обрамления круглых колодцев, которых в городе было множество, но нигде не встретился распорный свод на связующем растворе.

Основы этой древней строительной техники преобладали в позднейшей архитектуре Индии, где подобный свод стал широко применяться только в период воцарения мусульманских правителей, когда в Индию были привнесены из Передней и Средней Азии новые архитектурные формы и строительные приемы. До этого и позже, в государствах индусских династий, по-прежнему предпочитали своды, конструкция которых основывалась на выкладке камня напуском (ложные арки и своды).

Весьма показателен в отношении преемственности этой древнейшей и более поздней цивилизации Индии и план общественного бассейна для омовения в Мохенджо-Даро. Он устроен с техническим совершенством и обдуманно, с водонепроницаемыми благодаря чередованию слоев битума и кирпича стенками и дном.

Бассейн расположен в центре открытого небольшого двора, окруженного верандой с выходящими в нее комнатами. Его длина — 12 м, ширина — 1м при глубине в 2,4 м. Мощеная площадка вокруг бассейна имеет 4,6 м ширины. С обоих концов в бассейн ведут две кирпичные лестницы. С северной стороны к нему примыкают отдельные купальные помещения, соединенные лестницами с существовавшим когда-то верхним этажом с отдельными комнатами, очевидно, предназначенными для индивидуального пользования членов жреческих семей или правителя. Рядом находился колодец для наполнения бассейна водой, имевшего специальное устройство для ее спуска. По близости обнаружено здание бани с устройством подачи в нее горячего воздуха.

Внутренний двор подобной планировки, окруженный входящими в него помещениями, как у этого бассейна, неизменно встречается в Индии и на Переднем Востоке в течение последующих тысячелетий.

Таковы буддийские пещерные и наземные (структурные) монастыри (вихары), дворцы раджпутских раджей и другие постройки. Они имели вокруг двора веранду с выходящими в нее комнатами.

Среди открытых археологами общественных зданий в Мохенджо-Даро одно служило зернохранилищем. Поднятое на кирпичную платформу, сделанную для того, чтобы защитить постройку от наводнений, оно занимало площадь 61×46 м и имело рядом специальные платформы для размола зерна. Другое, еще более крупное здание, возможно, являлось дворцом, его размеры достигали 230×170 м.

К северу от бассейна находится большая постройка с восемью купальными помещениями. Они расположены по четыре с каждой стороны центрального коридора, посреди которого сделан канал для стока воды. Как всегда в комнатах для омовения, полы тщательно вымощены и водонепроницаемы. Лестницы ведут на верхний этаж. Исследовавший здание Маккей полагает, что этот этаж предназначался для жрецов, живущих здесь каждый в своей маленькой комнате, откуда для омовения они спускались по отдельным лестницам.

Архитектура в Мохенджо-Даро, как и в Хараппе и других городах, несмотря на всю ее практическую целесообразность, прочность и строительное мастерство, не создала сколько-нибудь интересные в художественном отношении формы и имеет для нас только большое культурно-историческое значение. Быть может, в верхних частях ныне не сохранившихся стен или на парапетах, окружавших плоские крыши, была какая-нибудь резьба, росписи или декоративные архитектурные детали, но никаких следов их пока на обнаружено.

Однако найденные произведения мелкой пластики и художественных изделий в большинстве случаев представляют огромный интерес, и не только как самые ранние образцы уже развитого искусства, но и благодаря своим подчас очень высоким художественным достоинствам.

Город Мохенджо-Даро имел обширные и оживленные торговые связи с соседними странами, с Шумером в Месопотамии, с Эламом, Египтом и другими. Там раскопан квадратный зал со стороной в 26 м. Его перекрытие поддерживалось двадцатью прямоугольными в сечении кирпичными колоннами, поставленными в четыре ряда, по пяти в каждом. Вдоль стен сохранились следы сидений из кирпича. Предполагают, что это мог быть зал собраний для купцов.

Среди городского населения процветали ремесла, особенно текстильное, в частности ткачество из хлопка. Тончайшие ткани, похожие структурой на кисею, очень ценились в Двуречье и получили в Вавилоне, как считают некоторые ученые, наименование «синдху» — по имени реки Инд. О развитии текстильного производства говорит и множество найденных в Мохенджо-Даро глиняных пряслиц и фрагменты тканей. Последние были окрашены мареной в красные оттенки. Тонкие ткани из хлопка и прочные гармоничных тонов растительные краски составляли славу Индии с 3 тысячелетия до н. э. вплоть до колониальной эпохи. Нигде в мире хлопкоткачество не было обнаружено в столь древнюю эпоху. Греки времен Мегасфена с удивлением рассказывали соотечественникам, что в Индии шерсть произрастает на растениях.

Керамика хараппской культуры обладает весьма значительными художественными достоинствами формы и декора, отличается высокими производственно-техническими качествами и свидетельствует о пройденном многовековом пути развития и профессиональном мастерстве. При этом, чем ниже слои залегания керамики (приближающиеся к середине 3 тыс. до н. э.), тем выше ее качество (это же относится и к архитектурному строительству), что говорит о расцвете местной цивилизации в более ранние времена. Верхние из семи вскрытых культурных слоев в Мохенджо-Даро свидетельствуют о всестороннем обеднении города.

Послехараппская керамика, найденная в Декане, основана уже на других традициях и обычно ниже качеством образцов из Мохенджо-Даро.

Подавляющее большинство сосудов из этого города сформовано на гончарном круге. Найдены технически хорошо устроенные печи для обжига при высоких температурах; черепок, обожженный в такой печи, получался металлически звонким. Употреблявшаяся глина была тщательно отмучена, примешанный к ней песок обычно содержал большой процент слюды или крупинки извести.

Почти вся расписная посуда покрывалась толстым слоем непрозрачной обмазки (ангобом) из Красиной охры, добываемой в Синде или, быть может, привозившейся с острова Хормузд в Персидском заливе. После высыхания ангоб полировали голышом или костью и затем изделие расписывалось кистью и подвергалось обжигу. Получалась красивая блестящая поверхность с приятным оттенком красного цвета. Применяемая для росписи краска была густая, чисто черного цвета или с красноватым оттенком, приготовлявшаяся из марганцевого красного железняка. Изредка встречается керамика, роспись которой марганцевой краской сделана по ангобному грунту кремового цвета или прямо по черепку светло-красного или красновато-желтого оттенка.

Некоторые лучшие гончарные изделия хараппской культуры достигают качественного уровня превосходной керамики Элама и Шумера.

В росписи многоцветной посуды кроме красной и черной краски встречаются зеленая и изредка желтая (хотя последние, из-за того что были непрочными и наносились на поверхность после обжига, сохранились плохо. Но полихромная керамика встречается редко. Она совсем непохожа на многоцветные изделия Элама и Шумера.

Иногда при обжиге сосуды ставили кверху дном и поэтому снаружи происходило окисление железистых веществ красителей, а внутренняя поверхность, подвергаясь умеренному обжигу, не окислялась. От этого сосуды внутри приобретали черный цвет поверхности, а снаружи — от мягко-красного до темно-желтого.

Толстый слой красного ангоба, с которым так эффектно контрастировала черная роспись, служил не только для декоративных целей: проникая в поры черепка, он предохранял его от выветривания. Для того чтобы вода не просачивалась, внутренняя поверхность больших сосудов для хранения воды покрывалась особым составом, состоящим в основном из битума.

На правах рекламы:

• Компания БанБас по строительству бассейнов, хамам и саун - сюда.